ПРЕДПОСЫЛКИ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ИНТЕРЕСОВ ПОТЕРПЕВШЕГО В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
В. БОЖЬЕВ
В. Божьев, заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор.
В июне с.г. опубликовано Определение Конституционного Суда РФ от 18 января 2005 г. N 131-О (Российская газета, 2005, 15 июня), вынесенное по запросу Волгоградского гарнизонного военного суда о проверке конституционности ч. 8 ст. 42 УПК РФ. Гарнизонный суд обратился к Конституционному Суду с просьбой о признании не соответствующей ст. ст. 2, 15, 17, 18, 19, 46, 52 и 55 Конституции РФ ч. 8 ст. 42 УПК, которой установлено, что по делам о преступлениях, последствием которых стала смерть лица, права потерпевшего, предусмотренные этой статьей, переходят к одному из его близких родственников. В силу этого, как указано в запросе, суд при рассмотрении дела об убийстве М. не смог наделить правами потерпевшего его несовершеннолетнюю дочь, поскольку ранее обладательницей этих прав стала родная сестра погибшего.
1. Не ограничиваясь интерпретацией только ч. 8 ст. 42 УПК, Конституционный Суд прежде счел необходимым в Определении N 131-О проанализировать понятие потерпевшего и общие основания допуска лица, которому причинен вред преступлением, к уголовно-процессуальной деятельности. При этом свою позицию он определил, ссылаясь на ч. 1 ст. 42 УПК, согласно которой потерпевшим является лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред либо вред деловой репутации. И базируясь на этом, сделал вывод: "По буквальному смыслу данной нормы правовой статус лица как потерпевшего устанавливается исходя из фактического его положения: он лишь процессуально оформляется постановлением дознавателя, следователя, прокурора и суда о признании лица потерпевшим, но не формируется им" (ч. 2 п. 3 Определения).
Заметим, что в уголовном судопроизводстве правовой статус субъекта (участника) уголовно-процессуальных отношений - это его процессуальное положение, основные составляющие которого - процессуальные права и обязанности, которые определены уголовно-процессуальным законом. Применительно к потерпевшему это, в частности, сделано в основном в ч. ч. 2 - 7 ст. 42 УПК, а детализация его прав и обязанностей представлена в статьях Кодекса, регулирующих производство в различных стадиях уголовного процесса с учетом специфики производства по отдельным категориям уголовных дел. Права и обязанности потерпевшим разъясняют лица, ведущие производство по делу. Но до того, как это сделать, необходимо установить, кто им (потерпевшим) является, а затем вынести постановление о признании лица потерпевшим.
В стадии предварительного расследования такое установление обычно осуществляют лица, ведущие производство по уголовному делу, т.е. следователи или дознаватели, реже - прокуроры. Конституционный Суд почему-то не увязал установление потерпевшего и его признание путем вынесения постановления. Между тем уголовно-процессуальные отношения - это урегулированные нормами уголовно-процессуального права фактические общественные отношения. Такие субъекты этих отношений, как подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и др., вовлекаются в сферу уголовно-процессуальных отношений путем вынесения властными участниками процесса соответствующих постановлений об их привлечении (например, обвиняемого, гражданского ответчика) или о признании (в качестве потерпевшего, гражданского истца и т.п.). Эти постановления основаны на сведениях о фактах, относящихся к делу и полученных по правилам доказывания, установленным УПК (ст. ст. 73, 74, 75, 86, 88 и др.). Ни на чем другом у лица, осуществляющего производство по делу, представление о фактическом процессуальном положении лица, пострадавшего от преступления, сформировано быть не может.
Указав на то, кто является потерпевшим ввиду причинения вреда преступлением (а не кто им признается, как по УПК РСФСР), закон тем самым обозначает лицо, которое в реальности уже существует ввиду совершения преступления (являясь потерпевшим в уголовно-правовом смысле слова), но которое еще надлежит установить, признать в качестве участника уголовного процесса, вслед за этим разъяснив ему соответствующие процессуальные права и обязанности.
Представляется, что утверждение об установлении статуса потерпевшего исходя из его фактического положения в Определении N 131-О сделано без достаточного учета специфики взаимосвязи уголовного и уголовно-процессуального права. Между тем при исследовании смежных вопросов этих двух родственных отраслей права необходимо учитывать, что существование уголовного процесса хотя и детерминировано (обусловлено) уголовным правом, он (уголовный процесс) является единственным каналом применения норм уголовного закона и единственным способом реализации субъектами уголовно-правовых отношений своих материально-правовых притязаний. Уголовное право влияет на формирование ряда норм и даже институтов уголовного процесса, а уголовный процесс, в свою очередь, создает предпосылки и определяет механизм применения норм Уголовного кодекса. В связи с этим ряд материально-правовых и процессуальных понятий и конструкций взаимодействует между собой (например, состав преступления и предмет доказывания; субъект преступления и обвиняемый и т.п.).
К сожалению, так уж получилось, что понятие лица, потерпевшего от преступления, в Уголовном кодексе отсутствует. Поэтому в УПК РСФСР и УПК РФ законодатель вынужден был дать не только уголовно-процессуальное, но и уголовно-правовое понятие потерпевшего. Указывая, в частности, что лицо является потерпевшим при наличии к тому материально-правовых предпосылок, т.е. уголовно наказуемого вреда, причиненного преступлением, законодатель тем самым дает уголовно-правовое понятие потерпевшего (ч. 1 ст. 42 УПК РФ, ч. 1 ст. 53 УПК РСФСР).
Когда же Конституционный Суд РФ утверждает, что правовой статус потерпевшего устанавливается исходя из фактического положения лица, то допускает определенную недосказанность, так как термин "установить" при производстве по уголовному делу означает "доказать" в порядке, предусмотренном УПК (ст. ст. 73, 74, 86 и др.).
В рассматриваемом случае, следовательно, речь идет о необходимости доказать наличие причиненного преступлением вреда, убедиться в том, кто "является" потерпевшим (в уголовно-правовом смысле), и только после этого вынести постановление о признании лица потерпевшим как участника уголовного судопроизводства. При этом, как известно, установить-то совершение преступления и его последствия, в том числе в виде причинения им того или иного уголовно наказуемого вреда, в конечном итоге дозволено лишь суду, признавшему доказанными обстоятельства, обозначенные в ст. 73 УПК РФ, что соответствует презумпции невиновности (ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК РФ).
Вот почему более предпочтительным (чем понятие потерпевшего) представляется нормативное определение понятия гражданского истца, данное в УПК РФ (ч. 1 ст. 44). Напомним, что согласно действующему закону гражданским истцом в уголовном процессе признается лицо, предъявившее требование о возмещении имущественного или компенсации морального вреда, ПРИ НАЛИЧИИ ОСНОВАНИЙ ПОЛАГАТЬ (выделено мной. - В.Б.), что этот вред причинен непосредственно преступлением.
Как показал почти полувековой опыт применения ст. 53 УПК РСФСР и ст. 42 УПК РФ, именно такой позиции при решении вопроса о признании лица потерпевшим придерживаются в своей практической деятельности следователи, дознаватели, прокуроры и судьи России.
Аналогичный (понятию гражданского истца) подход к определению понятия потерпевшего был дан в проекте УПК РФ, подготовленном межведомственной рабочей комиссией при Минюсте России и принятом в первом чтении Государственной Думой РФ. Но рабочая группа Комитета по законодательству Госдумы нового созыва в 2001 г. спешно, "в революционном порядке", перекроила текст ст. 42 УПК, возвратившись к положениям ст. 53 УПК РСФСР сорокалетней давности. Одновременно творцы последней версии проекта УПК РФ сохранили неизменным содержание статьи УПК о гражданском истце (ч. 1 ст. 44). И невдомек псевдоноваторам, что гражданский истец в уголовном процессе - это тот же потерпевший, предъявивший в ходе производства по уголовному делу требования о возмещении (или компенсации) вреда, причиненного (по его мнению) преступлением. Таким образом, в одном Кодексе даны фактически два принципиально различных определения понятия потерпевшего.
2. Разработчики последней версии проекта УПК РФ перенесли в текст ст. 42 и другие недостатки ст. 53 УПК РСФСР, связанные с определением понятия потерпевшего. Не секрет, что вскоре после кодификации уголовно-процессуального законодательства 1960 г. ч. 1 ст. 53 УПК РСФСР стала предметом критики. Дело в том, что преступление нередко причиняет вред не одному, а нескольким лицам, причем вред не только прямой, но и косвенный. И хотя лица, которым причинен косвенный вред, нередко вправе требовать в гражданско-правовом порядке возмещения или компенсации за причиненный преступлением вред, это не означает и не предрешает наличия у них права на допуск к уголовно-процессуальной деятельности.
Решить вопрос о признании лица в качестве потерпевшего по уголовному делу можно лишь при условии, если лицу причинен преступлением вред, запрещенный соответствующими нормами Особенной части УК РФ. Продолжительное время (начиная с 1962 г.) в литературе ставился вопрос о необходимости уточнения ст. 53 УПК РСФСР, указав в ней на то, что лицо признается потерпевшим лишь в случае причинения вреда непосредственно преступлением.
Поскольку законодатель не реагировал на эти предложения, Пленум Верховного Суда СССР спустя 25 лет после принятия УПК РСФСР в Постановлении от 1 ноября 1985 г. N 16 "О практике применения судами законодательства, регулирующего участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве" разъяснил, что "потерпевшим должен признаваться гражданин, которому моральный, физический или имущественный вред причинен непосредственно преступлением". Такая позиция соответствовала (и соответствует) положениям уголовного права РСФСР и РФ об объекте преступления, его объективной стороне и последствиях преступления.
С учетом практики применения норм уголовного и уголовно-процессуального права в проекте УПК РФ, подготовленном комиссией Минюста России, эти замечания были учтены. Как, видимо, заметил читатель, насколько обоснованно эти положения остались нетронутыми применительно к гражданскому истцу, настолько необоснованно они были исключены из статьи о потерпевшем. Таким образом, совершенно искусственно и в этой части допущен двойственный подход в решении одного вопроса в двух взаимосвязанных статьях УПК.
Выстраивая свою позицию о понятии потерпевшего и предпосылках обретения им процессуального статуса при производстве по делу, Конституционный Суд РФ, как представляется, в достаточной степени не учел, что термин "потерпевший" в действующем уголовно-процессуальном законе представлен далеко не однозначно. Во-первых, УПК РФ употребляет его в уголовно-правовом смысле, когда определяет, кто является потерпевшим (первое предложение ч. 1 ст. 42 УПК). Во-вторых, в УПК представлено понятие потерпевшего в уголовно-процессуальном смысле в связи с указанием на его признание и при перечислении его прав (второе предложение ч. 1 и ч. ч. 2 - 7 ст. 42 УПК). В-третьих, законодатель в УПК термином "потерпевший" обозначает потенциального субъекта процессуальных отношений - лицо, по заявлению которого может быть возбуждено дело частного и частно-публичного обвинения (ч. 2 ст. 20, ч. 1 ст. 147, ч. 1 ст. 318 УПК).
3. Вернемся, однако, к тексту ч. 1 ст. 42 УПК. Как уже было отмечено, материально-правовым основанием для принятия решения о признании лица потерпевшим является причинение лицу непосредственно преступлением уголовно наказуемого вреда. С позиций уголовного процесса это означает, что для обретения жертвой преступления процессуального статуса потерпевшего необходимо установить данные, указывающие на то, что совершено преступление, непосредственно которым причинен вред конкретному лицу. Только по мере накопления в деле доказательств у следователя постепенно формируется представление (сначала - предположение, затем - убеждение) о лице, которому расследуемым преступлением причинен вред. Насколько этих доказательств достаточно в тот или иной момент расследования для формирования убеждения, решает следователь (а равно и другие субъекты уголовно-процессуальных отношений, ответственные за производство по уголовному делу) на основе их оценки по общим правилам (ст. ст. 7 (ч. 3), 17, 88 УПК РФ). При производстве по делу никаких других средств для этого УПК не предусматривает.
Утверждение Конституционного Суда РФ о том, что правовой статус лица как потерпевшего согласно ст. 42 УПК устанавливается исходя из фактического его положения, не вполне точно и по другим соображениям. Часть 1 ст. 42 УПК все-таки говорит про решение о признании лица потерпевшим (которое оформляется постановлениями), а не об установлении правового статуса лица. Прежде чем наделять лицо правами, надо знать - кого. И констатация его наличия (признания) - это допуск лица к процессуальной деятельности. Поэтому принципиальное значение имеет ознакомление лица с постановлением о его признании потерпевшим. А правовой статус этого субъекта права определяет не следователь и не суд: его определил закон (ст. 42 УПК). Обязанность же следователя разъяснить потерпевшему его процессуальные права - тоже не формирование и не установление правового статуса: это гарантия прав участника процесса.
Напомним, что вред потерпевшему причиняется в момент совершения преступления. Тем самым тогда же автоматически возникает уголовно-правовое отношение, так как преступление является именно тем юридическим фактом, с которым связано его образование. Тогда же (в связи с причинением вреда) формируется (в уголовно-правовом смысле) такой субъект, как потерпевший. Чтобы он стал субъектом уголовно-процессуальных отношений, необходимо получить (с помощью доказательств) фактические данные о причинении расследуемым (или рассматриваемым судом) преступлением вреда. По мере собирания доказательств, указывающих на совершение преступления и причинение им вреда конкретному лицу, у следователя (дознавателя и др.) постепенно формируется убеждение о лице, которому действительно причинен вред непосредственно преступлением.
Таким образом, вынесение постановления - это не просто оформление признания лица потерпевшим, а важный этап в ходе производства по делу. Следовательно, собирание доказательств по установлению носителя причиненного преступлением вреда и вынесение постановления о признании его потерпевшим - взаимосвязанные действия.
Указанное постановление - юридический факт, констатирующий становление потерпевшего как участника уголовного судопроизводства. Подчеркиваю: именно становление, а не формирование. Было бы ошибочным вынесение постановления о признании лица потерпевшим сводить к техническому оформлению того, что кем-то "устанавливается" или "установлено". Никого другого, кроме следователя (или иного лица, осуществляющего производство по делу), просто не существует. И нет никакой необходимости что-то (или кого-то) придумывать или подразумевать.
4. Анализируя ч. 8 ст. 42 УПК, Конституционный Суд пришел к выводу, что ее предназначение состоит не в том, чтобы ограничить число лиц, "участвующих в уголовном судопроизводстве В КАЧЕСТВЕ ПОТЕРПЕВШИХ..." (выделено мной. - В.Б.), а в том, чтобы определить круг близких родственников погибшего, которые могут претендовать на участие в производстве по уголовному делу в этом процессуальном качестве, т.е. в роли потерпевшего. При этом, как считает КС РФ, если преступлением затрагиваются права и законные интересы нескольких лиц, никто из них не может быть лишен возможности судебной защиты. В этих заключительных строках описательной части Определения выражена сущность позиции КС РФ по изначально поставленному перед ним вопросу. Однако обоснованность этих выводов вызывает сомнения.
Во-первых, указанные лица (близкие родственники потерпевшего) не могут участвовать в производстве по делу в качестве потерпевших, так как им не причинен уголовно наказуемый вред. Их участие - результат перехода к ним по велению законодателя ряда прав потерпевшего (ст. 42 УПК).
Во-вторых, нельзя утверждать о недопустимости лишения лица процессуальных прав, которых у него еще не было.
В-третьих, отсутствие предпосылок к участию лица в уголовном судопроизводстве не равнозначно лишению лица права на защиту вообще, так как уголовно-процессуальные средства защиты - далеко не единственные и не универсальные.
В-четвертых, представляется несостоятельным выдвинутый критерий разграничения близких родственников потерпевших на имеющих право и не обладающих правом на уголовно-процессуальную деятельность в зависимости от того, затрагиваются преступлением или нет их права и интересы. Такой критерий не просто не основан на законе. Он еще и практически невыполним.
Можно a priori допустить, что смерть человека в результате преступления, как правило, причиняет имущественный или моральный вред (а порой - тот и другой) всем близким родственникам пострадавшего. Но это - не тот вред, на причинение которого были направлены противоправные деяния и за наступление которого законодатель установил уголовную ответственность. Например, объектом такого преступления, как умышленное убийство, является жизнь человека. Поэтому потерпевшим от этого преступления может быть лицо, на жизнь которого было совершено покушение, а не кто-то другой вместо него. Следовательно, признавать в качестве потерпевшего кого-то (одного или нескольких лиц) нет уголовно-правовых оснований, хотя их интересы в указанном или подобных случаях могут быть нарушены. Однако они подлежат защите не в уголовно-процессуальном, а в ином порядке (например, в порядке гражданского судопроизводства). Прав был В. Савицкий, когда писал: "Если бы родственникам убитого вред причинялся непосредственно, то они в обычном порядке признавались бы потерпевшими и не было бы никакой необходимости в конструировании специальной нормы, наделяющей их правами "потерпевшего" <*>. Тем более не было бы надобности особо оговаривать в законе, что в указанных случаях права потерпевшего, предусмотренные ст. 42, переходят к близкому родственнику.
--------------------------------
<*> Савицкий В.М. Потерпевший от преступления: расширение прав, усиление процессуальных гарантий // Советское государство и право. 1986. N 5. С. 80.
Согласно ч. 8 ст. 42 УПК РФ по уголовным делам о преступлениях, последствием которых стала смерть лица, права потерпевшего, предусмотренные этой статьей, переходят к одному из его близких родственников. Таким образом, закон определяет основание наделения указанных лиц процессуальными правами, предусмотренными ст. 42 УПК. Его нет надобности специально отыскивать: оно прямо указано в законе. Это близкое родство с жертвой преступления, а круг близких родственников, как известно, определен законом (п. 4 ст. 5 УПК).
Желая усилить обоснованность своей позиции, Конституционный Суд утверждает, что близкий родственник потерпевшего "имеет право на защиту своих прав и законных интересов в ходе уголовного судопроизводства..." в случае причинения ему вреда, "наступившего в результате преступления смертью близкого родственника...".
Допуская подобное утверждение, Конституционный Суд не совсем последователен, так как в приведенных фрагментах из Определения речь идет о косвенном вреде, наступившем в результате смерти потерпевшего. В то же время он (КС) в Определении признает, что УК РФ устанавливает ответственность за причинение уголовно наказуемого, т.е. непосредственно причиненного преступлением вреда. Дополнительная аргументация здесь вряд ли требуется, так как об этом уже подробно сказано.
Вместе с тем представляется необходимым обратить внимание еще на одно имеющее практическое значение положение из Определения КС РФ N 131-О. Суть его состоит в том, что, по мнению суда, "отказ в признании лица потерпевшим от преступления и в обеспечении его прав возможен <*> лишь при отсутствии соответствующих оснований, т.е. в случае, если права и законные интересы этого лица НЕПОСРЕДСТВЕННО (выделено мной. - В.Б.) не были затронуты деянием, в связи с которым ведется предварительное расследование или судебное разбирательство". Этот тезис противоречив и может вызвать негативные последствия на практике. С одной стороны, преступления вроде бы увязаны непосредственно с содеянным. С другой стороны, вместо вреда как последствия совершения преступления указано нечто другое. Предлагается решать вопрос в зависимости от того, затронуты ли непосредственно деянием права и законные интересы человека. Таким образом, имеет место замена одних оснований другими, не указанными в УПК.
--------------------------------
<*> Термин "возможен" неудачен, так как предполагает возможность иного решения.
Между тем из закона следует: в случае причинения непосредственно преступлением вреда нескольким лицам (близким родственникам потерпевшего или лицам, не имеющим к нему отношения), все они должны быть признаны потерпевшими, причем не на основании ч. 8 ст. 42 УПК, а в соответствии с ч. ч. 1 и 2 этой статьи. И не имеет значения ни характер причиненного вреда (физический, имущественный, моральный), ни степень родства с лицом, смерть которого наступила.
Из смысла положений ч. 8 ст. 42 УПК следует, что закон: 1) по делам о преступлениях, вызвавших смерть лица, считает последнего потерпевшим; 2) допускает в случае смерти потерпевшего переход его прав, предусмотренных ст. 42 УПК РФ, к одному из близких родственников; 3) не отождествляет понятия потерпевшего и его близкого родственника; 4) констатирует переход к близкому родственнику не всего процессуального статуса потерпевшего, а только тех прав, которые обозначены в ст. 42 УПК.
При этом законом не предусмотрено (и не может быть предусмотрено) вынесение постановления о признании потерпевшим его близкого родственника, что иногда бывает на практике и с чем (вольно или невольно) солидаризировался Конституционный Суд РФ. Между тем в УПК РФ указано не о трансформации понятия потерпевшего, а всего лишь о переходе его прав другому лицу.
Действующий УПК предусмотрел переход указанных прав к одному из близких родственников потерпевшего; прежний Кодекс не ограничивал их число (ч. 4 ст. 53 УПК РСФСР). Основываясь на Определении N 131-О, есть основания полагать, что Конституционный Суд РФ отдал предпочтение решению рассматриваемого вопроса в варианте, который ближе к положениям УПК РСФСР 1960 г. Тем самым он, казалось бы, поставил под сомнение правомерность установки ч. 8 ст. 42 УПК РФ. Но ожидаемый логический вывод не последовал: Конституционный Суд сделал вывод, что ч. 8 ст. 42 УПК не исключает возможности наделения правами потерпевшего нескольких близких родственников лица, смерть которого наступила в результате преступления.
Он счел возможным отметить, что его выводы не исключают право федерального законодателя предусмотреть иное регламентирование оснований, условий и порядка наделения правами потерпевшего тех или иных лиц. Представляется, это положение не столько ориентирует федерального законодателя, сколько свидетельствует о неуверенности КС РФ в правильности позиции, представленной в Определении N 131-О. К тому же указанное суждение ни к чему не обязывает федерального законодателя, который, как известно, не спешит вносить изменения в законы даже тогда, когда постановлением КС РФ те или другие нормы признаны не соответствующими Конституции РФ <*>. Есть такие "грехи" законодателя и в части норм УПК РФ (см. Постановление КС РФ N 18-П от 8 декабря 2003 г. о неконституционности, например, ч. 4 ст. 237 и ч. 9 ст. 246 УПК РФ).
--------------------------------
<*> См.: Закатнова А. Одиннадцать забытых решений Конституционного Суда РФ обнаружили в законах депутаты Госдумы // Российская газета. 2005. 28 июля.
Конституционный Суд РФ запрос Волгоградского гарнизонного военного суда признал не подлежащим дальнейшему рассмотрению в своем заседании, так как для разрешения поставленного заявителем вопроса, по его мнению, не требуется вынесения итогового решения в виде постановления. Вместе с тем в Определении вопреки буквальному смыслу закона указано, что положение ч. 8 ст. 42 УПК РФ не может рассматриваться как исключающее возможность наделения процессуальными правами более одного близкого родственника лица, чья смерть наступила в результате совершения преступления.
В заключение представляется возможным сделать вывод: аргументы, положенные КС РФ в основу решения, содержащегося в Определении N 131-О от 18 января 2005 г., представляются необоснованными. Сообразно этому конечные выводы, по меньшей мере, спорны.
Видимо, путь решения проблемы не в том, чтобы искать среди близких родственников потерпевшего "самых близких", а в том, чтобы исследовать возможность решения поставленного вопроса на пути решения проблемы обеспечения прав человека и гражданина, что, в свою очередь, предопределяет исследование вопроса о соответствии ч. 8 ст. 42 УПК РФ Конституции РФ. А этот вопрос может быть решен лишь постановлением Конституционного Суда РФ в соответствии со ст. 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".
Законность, 2005, N 11