ЭКСПЕРТИЗА ДОКУМЕНТОВ НА МАШИННЫХ НОСИТЕЛЯХ И МАШИНОГРАММ

НОСИТЕЛЯХ И МАШИНОГРАММ
Н. ИВАНОВ
Н. Иванов, заведующий сектором компьютерно-технических экспертиз ГУ "Омская лаборатория судебной экспертизы МЮ РФ".
Длительный период времени основным источником хранения и передачи информации были документы на бумажных носителях, реквизиты которых наносились рукописным и нерукописными (машинописным, механическим с помощью клише печатей и штампов и полиграфическими) способами.
При предварительном или судебном следствии достаточно часто возникали вопросы, которые в рамках общеюридических знаний не могли быть решены. Их решала судебная экспертиза: при сравнении почерка и подписей - почерковедческая, при исследовании нерукописных реквизитов - судебно-техническая экспертиза документов (СТЭД). Устанавливались: способ изготовления документа; время изготовления документа или его отдельных частей; способ внесения изменений в документ; принадлежность частей одному документу; производилась идентификация технических средств, использованных для изготовления документа либо внесения в него изменений, и т.п.
В конце 60-х - начале 70-х годов прошлого столетия для создания документов стали использоваться средства вычислительной техники: каким-либо способом создавался документ на машинном носителе, который являлся прообразом для нанесения с помощью знакопечатающих автоматов, а позднее - знакосинтезирующих устройств (матричных, струйных, лазерных и т.п. принтеров), реквизитов на бумажные носители, которые получили название "машинограммы".
Машинограммы как документы на бумажных носителях составной частью вошли в общий круг объектов СТЭД. Однако диапазон задач, решаемых в отношении них, был существенно ограничен. Как показала экспертная практика, успешные идентификации принтеров по машинограммам не превышают 2 - 3%.
Таким образом, в подавляющем большинстве случаев установить источник распечатки машинограммы не представляется возможным. Потому было предложено рассматривать документ на машинном носителе, который являлся прообразом для изготовления машинограммы, как исходную печатную форму, но с особыми свойствами. Однако подходы, аналогичные диагностическому и идентификационному исследованию полиграфических форм, клише печатей и штампов, оказались не применимы.
Так, лишь изменив размер шрифта в исходном файле, при его распечатке получаем новую машинограмму, не различающуюся по содержанию текста, но отличную по ее пространственным характеристикам. Здесь требовалось применение методов, отличных от тех, которые применялись длительное время при исследовании нерукописных реквизитов документов, нанесенных традиционными способами на бумажные и аналогичные им носители.
При установлении источника происхождения машинограммы наиболее популярен вопрос: "Распечатана ли машинограмма с имеющегося (или обнаруженного) файла на машинном носителе?".
Решение его в рамках какого-либо одного вида судебной экспертизы наталкивается на серьезные трудности: машинограммы не являются объектами идентификационного исследования судебной компьютерно-технической экспертизы (СКТЭ), а исследование документов на машинных носителях не входит в компетенцию СТЭД.
В практике принято, что если решение вопроса невозможно в рамках отдельных классов (родов, видов) судебных экспертиз, то применяется институт комплексной экспертизы. Проблемам комплексного исследования документов на машинных носителях и созданных на их основе машинограмм посвятили свои работы А. Гортинский, Г. Невелич, Е. Российская, И. Садковская, Н. Старцева, А. Усов, С. Шашкин, М. Шухнин, А. Яковлев.
Несмотря на то что разрешение вопроса в выше приведенной формулировке крайне важно для следствия (суда), полагаем, что он может быть решен только тогда, когда эксперт непосредственно присутствовал при распечатке машинограммы с конкретного файла. Во всех остальных случаях должен последовать отказ от разрешения вопроса в подобной формулировке. Так, на машинном носителе обнаружено два идентичных по содержанию и свойствам файла, но которые находятся на разных логических дисках. Только при очень удачном стечении обстоятельств и наличии всего аппаратно-программного комплекса можно определить, какой из электронных документов был источником создания машинограммы. В противном случае речь может идти только о констатации возможности изготовления машинограммы, но не о факте ее действительного изготовления. Такие выводы, как отмечали Е. Российская и А. Усов, "тоже имеют доказательственное значение, но они оцениваются примерно так же, как результаты следственного эксперимента, устанавливающего возможность какого-либо события, явления или процесса" <*>. В связи с вышесказанным предлагаем интересующие следствие (суд) вопросы разбить на несколько в следующих формулировках:
--------------------------------
<*> Российская Е.Р., Усов А.И. Судебная компьютерно-техническая экспертиза // Право и закон. 2001.
- имеются ли на машинном носителе файлы, содержащие текст (изображения), полностью или частично аутентичный тексту (изображению), нанесенному на машинограмме?
- если да, то с помощью каких программных или аппаратных средств компьютерной техники они были созданы?
- каковы временные характеристики создания и изменения файлов с искомой информацией?
- созданы ли обнаруженные файлы с искомой информацией с помощью аппаратного комплекса (системного блока, сканера, принтера), изъятого у подозреваемого, или они были записаны с внешних носителей информации?
- какой и когда был подключен к представленному на исследование системному блоку принтер (сканер, цифровой фотоаппарат), какова его модель, серийный номер и т.п.? Когда были установлены (инсталлированы) программы, обеспечивающие возможность его (их) работы?
- имеется ли на машинном носителе информация о распечатке файла с искомой информацией, и если да, то какая именно (дата и количество распечаток, наименование программы, с помощью которой производилась распечатка, и т.п.)?
- распечатана ли представленная на исследование машинограмма с помощью принтера, изъятого у подозреваемого?
- полностью или частично аутентично содержание текста (изображения) файла и содержание текста машинограммы?
Ответы на эти вопросы дадут больше доказательственной информации, чем вывод в форме "НПВ" (не представляется возможным) на вопрос в неопределенной форме.
В рамках комплексной экспертизы может быть решена и обратная задача, когда требуется установить, что реквизиты документа на бумажном носителе были прообразом для создания документа на машинном носителе. Например, с подлинного документа может быть отсканирован оттиск печати, а созданный таким образом документ на машинном носителе в свою очередь будет основой для создания поддельного клише или нанесения изображения оттиска с помощью принтера на поддельный документ.
В условиях безбумажного документооборота возникла потребность в идентификационном исследовании содержания двух и более документов на машинных носителях. Так, в одном случае производилось исследование текстов отправленного по электронной почте и полученного ложного сообщения о готовившемся террористическом акте на машинных носителях системных блоков отправителя и получателя.
Сейчас вопросы по установлению связей "документ на машинном носителе - машинограмма" и "документ на машинном носителе - документ на машинном носителе" в рамках комплексной экспертизы (СТЭД и СКТЭ) более или менее успешно решаются, но есть ряд проблем.
Первая из них связана с постановкой задач экспертного исследования. Так, при формулировке вопросов в отношении документов на машинных носителях следует учитывать пределы компетенции того или иного вида экспертиз. Эксперт СКТЭ может принять к разрешению вопрос об обнаружении на машинном носителе файлов, содержащих изображения билетов Банка России. Но по какому критерию, например, он должен искать файлы, которые по формулировке следователя содержат "изображения порнографического характера"? В таком случае следователь (суд) совместно с экспертом должны корректно определить свойства файлов, поиск которых будет производиться.
Актуальна проблема, связанная с переводом (преобразованием) обнаруженной экспертом СКТЭ искомой информации в форму, пригодную для обычного визуального восприятия всеми участниками предварительного или судебного следствия. Ведь, как правило, следующим требованием органа, назначившего экспертизу, после обнаружения искомых файлов является распечатка обнаруженной информации на бумажные носители. Так, при производстве одной из экспертиз пришлось распечатать более четырех с половиной тысяч страниц. На этой стадии высококвалифицированный эксперт СКТЭ на несколько дней превратился в некое подобие машинописного бюро. Впоследствии оказалось, что следователь из всего объема распечатанных машинограмм отобрал лишь несколько листов, в которых действительно находилась интересующая следствие информация.
Не менее важная (в процессуальном плане) проблема, когда машинные носители информации, входящие в состав компьютерных средств, не могут быть доставлены непосредственно в судебно-экспертное учреждение. Решить ее можно путем ее копирования на иные машинные носители. Но успешная реализация этого процесса будет поставлена под угрозу срыва, если владельцы средств компьютерной техники откажутся предоставить пароли доступа к компьютерной информации. Здесь одновременно встает и вопрос о том, кто должен предоставить необходимые для этой операции аппаратные средства компьютерной техники (может так случиться, что ни следствие, ни судебно-экспертное учреждение ими не располагают).
Изложенные проблемы составляют лишь часть наиболее актуальных вопросов, встающих при исследовании документов на машинных носителях и созданных на их основе машинограмм. Часть из них может быть решена в рабочем порядке при назначении и проведении экспертизы, а другие требуют разрешения в рамках процессуального права, теории и практики судебной экспертизы.
Законность, 2005, N 8